СТАТЬИ

История Иван Иваныча

 

Свою историю мне рассказал один из слепых, у которого уже несколько лет живет собака-поводырь. Рассказал в порыве откровенности, не рассчитывая, что она будет опубликована. Когда, спустя некоторое время, я попросила разрешения напечатать его рассказ, он сначала отказался. Но, подумав, изменил свое решение. Сказал, что будет рад, если его история поддержит кого-то в тяжелую минуту. Просил только не называть его имени и собачью кличку изменить. Если сам кто догадается - не страшно, а специально - не надо. Это условие я выполнила.


 "Я ослеп, когда мне было тридцать лет. У меня была профессия, хорошая работа и семья. На производстве, где я работал, случилась авария, взрыв. Мне обожгло лицо и руки. А главное - глаза. Я плохо помню больницу, был в каком-то оцепенении. Вспоминать не хочется, хорошего мало. Бинты на лице, бесконечные перевязки, руки не слушаются, тоже все в бинтах. Я не сразу узнал, что лишился зрения. Врачи ничего про это не говорили, ни мне, ни жене, может, сомневались еще, а я сам не понял. Голова то обожжена, забинтована вся, глаза тоже. Думал, что все заживет, ну, может, шрамы останутся. Шрамы - ерунда, я ж мужик, главное, руки-ноги целы. А оказалось, что все почти зажило, даже шрамы, говорят, не страшные, выровнялась кожа со временем, а глаза не видят. И сделать ничего нельзя. Мне сказали, через несколько дней. Я не понял сперва, ослеп, я? А врачиха по плечу похлопала, успокаивает: "Ну, ничего, первую группу дадут, будете пенсию получать! Главное, что живы!" А я, когда понял, что она говорит, подумал: лучше умереть. У меня жена молодая красивая, детишки - дочка и сын - дошкольники еще, родители-пенсионеры, и я при них …калека? На их шее сидеть стану, буду обузой, самому не жизнь и им несчастье. Мне было очень плохо. Сказать словами не умею, но, поверьте, хуже, чем тогда мне никогда не было и, наверное, уже не будет. Честно говоря, хотел с собой покончить. Так не смог. Не потому, что смелости не хватило, наверное, тогда хватило бы, от отчаяния. А просто не смог: лежу, руки перевязаны, не вижу ничего, где право-лево не пойму толком. Что тут сделаешь. Да и в палате не один. Жена пришла навещать на другой день, уже знает, ей тоже сообщили. Я ей говорю: "Бросишь меня?" А она: "Дурак ты, дураком!" И заплакала.
 Выписали меня из больницы, привезли домой. Господи, ведь, правда "привезли", беспомощного, на все натыкающегося, растерянного. На диване сижу, как кукла. По собственной квартире ходить боюсь. Дети обрадовались, конечно, что я домой вернулся, но сын, он постарше, держится как-то настороженно, все понял, не знает, как со мной теперь себя вести. Жена их подготовила, пока я в больнице был, но разве к такому словами подготовишь. А дочке три годика всего, малышка. Кричит: "Папочка, я тебе сейчас новую книжку покажу, почитаешь мне?"

 Несколько дней прошло. Не знаю, что с собой делать. Что вообще делать человеку, который сам до ванной добраться не может. Кружку чая себе налить не в состоянии без того, чтоб полкухни не разворотить. Злой я стал, издерганный. На детей срываюсь, с женой не разговариваю почти, с родителями поссорился. Друзья звонят, я к телефону не подхожу. Сам себя ненавижу. И жалею. В этом, наверное, все дело.
 Недели через две брат мой из командировки вернулся. И сразу к нам. С часок побыл и понял, что к чему. Жена детей спать укладывать пошла, а он меня за шиворот схватил, тряхнул, что есть сил и прошипел: "А ну, пойдем, покурим, убогий!" Выволок на балкон, дверь прикрыл. Очень доходчиво мне объяснил, кто я такой. А я и не возражал. Потом, поостыв, говорит: "Ты бороться должен! Тебе все помочь готовы, а ты раскис! Своих бы пожалел! Дети тебя уже боятся, на Олю смотреть больно. Другая бросила бы тебя, тряпку!" Ну и много еще чего, в том же духе.
 Я стал бороться. Знал, что брат во многом прав. Хочется думать, что я и сам бы через некоторое время взял себя в руки.
 Я стал учиться. Учиться ходить самостоятельно. Сначала по квартире. Учился определять, где какие предметы стоят, запоминать. Стал тростью пользоваться, специальной длинной белой тростью для слепых. Целая наука оказалась. Но очень мне помогла. Приспособился по дому кое-что делать. Много же есть способов, если как следует постараться, как и без зрения убраться, еду приготовить. Не скажу, что это было легко. Сколько раз в отчаянии хотелось все бросить.
 С Олей мы решили, что она выйдет на работу, а я домашними делами заниматься буду, детьми. Родители помогут мне на первых порах, хорошо, рядом живут. Пока нам хватит ее заработка и моей пенсии. А дальше посмотрим. Не легко далась мне это решение. Жена настояла. Да и выбора, откровенно говоря, не было.
 Постепенно я освоился, смирился со своей слепотой. Стало легче, когда научился самостоятельно со всем справляться. Единственное, что мне никак не давалось, ходить самому на улице. Выйду из подъезда, помню ведь все, где какая дорожка, а идти боюсь. Знаю, что ничего страшного нет, ну оступлюсь, ну об машину на тротуаре припаркованную стукнусь, так не смертельно же. А не могу. Глупо как-то.
 Как-то собралось наше семейство все вместе, отмечали день рождения жены. Отношения у нас уже нормальные стали, я перестал стесняться свои проблемы обсуждать, а они перестали бояться меня этим обидеть. Зашел разговор о том, какую школу для сына выбрать. Скоро уже, надо решать. Мои всякие варианты предлагают, один замысловатее другого. Я им говорю: "Вы не забывайте, что он маленький еще, сам не сможет далеко добираться, а кто возить будет?" "Ты!" - отвечают. "Здорово, - говорю, - а меня кто?" Задумались. Вдруг, мама моя, не ожидал от нее, говорит: "А что, если собаку взять? Поводыря?" Я, конечно, о таких собаках слышал, но не очень верил в их пользу. А уж чтоб для себя… А все обрадовались, особенно дети. В тот день мы, конечно, ничего не решили, и я сразу об этом разговоре забыл. Через несколько дней брат звонит. Говорит, что все узнал про поводырей. Это то, что мне, якобы, нужно. Решение всех проблем. Я ему напомнил, как мы с ним ходили на днях в парикмахерскую, и он меня здорово об дверь полуоткрытую приложил. Не в первый раз, между прочим. Забыл, что я не вижу. "А собака твоя, - говорю, - и вовсе меня добьет! Ты, человек, и то не уследил, а то - животное!" Поспорили мы. Он от своей идеи не отказался. Уперся. Буквально силой меня заставил документы необходимые оформить. Выяснилось, правда, что ждать долго. Оказывается, много желающих есть собаку-поводыря получить. Кто бы мог подумать! Я приготовился ждать, постепенно приучая себя к мысли о собаке-поводыре. И, вдруг, буквально через месяц, звонок. "Если хотите, можете получить собаку прямо сейчас. Только ехать нужно через два дня. Тот, для кого собаку готовили, заболел серьезно, не может приехать. А Вы тут близко, в Москве, успеете к началу занятий". Я растерялся. Как это, вдруг сразу. И ехать один не могу. В чужом месте я не справлюсь. Звоню брату: "Ты, меня в эту авантюру втянул, что прикажешь делать?" Он бросил свои дела, за два дня умудрился все устроить, и поехали мы с ним за собакой.
 Добрались, поселились в общежитии, к тому времени там уже трое, таких как я было. Накануне приехали. Издалека все. Один я местный. Пришло время знакомиться с собакой. Собаку привела девушка тренер. Пес общительный, прыгает, нюхает меня, даже лизнул разок. Девушка его на поводке держит, говорит, что понравился я Рику.
 Я собак всегда любил. В детстве у меня была дворняжка. Двенадцать лет прожила. Умненькая была, бегала за мной всюду без поводка. У родителей пудель живет. Тоже сообразительный, хоть и избалованный. Но с такими, настоящими служебными собаками дела я не имел. Только по книгам и фильмам. "Ко мне, Мухтар!" мне очень нравился. И я думал, главное, чтоб собака меня полюбила, поняла, что я помощи от нее жду и не обижу. И очень обрадовался, что Рик меня сразу принял за своего. Оказалось, все не так просто.
 Сначала тренер продемонстрировала нам, как пес обучен, как команды выполняет. Сказала, что сразу он меня так слушаться не станет, и нужно, чтобы я уверен был в том, что он хорошо выдрессирован. Тренер с собакой работает, а брат мне рассказывает, что они делают. Когда закончили, он говорит: "Класс!" Но тренер наш пыл поубавила, сказав мне, чтобы даже и не надеялся, что у меня так сразу будет получаться. В этом я скоро убедился сам.
 Когда я в первый раз взялся за шлейку, чтоб идти по учебному маршруту, который Рик хорошо знал, он и не подумал меня слушаться. Поплелся сначала еле-еле, куда-то в траву меня завел и остановился. Но самое странное, что мне не было страшно совсем. Начала тренер меня учить. Как команды подавать, как заставить, чтоб Рик их всерьез воспринял и слушался меня. Столько всего, что сразу и не сообразишь и не запомнишь. Стало совсем чуть-чуть получаться, а устал я ужасно. Отпустили нас на перерыв. Потом еще теоретическое занятие было, где нам всем, получающим собак, рассказывали о дрессировке. Потом снова занятие с собакой. И так каждый день. К концу недели мы с Риком уже научились понимать друг друга, но ошибок оба еще порядочно делали. Тренер нам очень требовательный достался, ничего без внимания не оставляет, все заставляет по несколько раз повторять, пока правильно не сделаем. Не дает халтурить ни мне, ни Рику. "Сами, - говорит, - потом мне спасибо скажете. Если сейчас не научитесь, как дома будете ходить с ним?" Я как в армию еще раз попал. Брат со мной согласился. Он со мной на все занятия ходил, чтоб потом, дома, знать, как помочь мне на моих маршрутах с собакой освоиться. На второй неделе занятий Рик переселился из вольера, где жил до этого, к нам в комнату. Я научился ходить его выгуливать утром и вечером, кормить, лапы вытирать. Раз, после дождя его даже помыть пришлось, уж очень извозился. В один из последних дней тренер предложила мне пройти с Риком по маршруту самостоятельно, без нее. Убедиться, что сумею сам с ним сладить. Выбрали для проверки лесную дорожку с препятствиями. Мы пошли с Риком, а тренер с братом остались. Мне было не очень уютно, страшновато даже. Но мы справились. Не без ошибок, но дошли до конца тропинки, посидели на пенечке и вернулись обратно. Это придало мне уверенности. В конце второй недели сдали мы с Риком зачет, получили документы, новенькое снаряжение, и уехали домой.
 Рик в квартире сразу освоился. Лабрадоры, говорят, вообще спокойно к переменам относятся. С детьми хорошо поладил, моментально сообразил, что у них легко угощение выпросить.
 На следующий день пошли мы с Риком под присмотром брата осваивать наш первый маршрут. Дорогу к школе, куда сын осенью пойдет. Сначала просто вместе прошли, дорогу ему показали. Потом уже в шлейке, по-настоящему. Требовал, чтоб препятствия замечал, людей не забывал обходить, не отвлекался. Вот, когда я добрым словом вспомнил своего строгого тренера. Рик, слегка растерявшись в новом месте, много ошибок делал, упрямился иногда. Но я уже через это один раз прошел, знал, как с ним обращаться. Каждый день так занимались по паре часов. Примерно через неделю решился я один с Риком пойти. Все получилось. Я стал ходить каждый день с Риком для тренировки. Еще несколько маршрутов выучили, один даже сами, без помощи брата. Ошибки, конечно были. И сложности, и недоразумения всякие. Но зато теперь я мог в любую минуту выйти из дома сам, не подстраиваясь под своих домашних. Почти так же как делал это раньше. В сентябре сын пошел в школу. Я его провожал утром, мы просто шли вместе, а Рик с нами на поводке. Иногда, если торопились, подъезжали на трамвае. Рик этот вид транспорта почему-то очень полюбил. Всегда пытался к остановке сначала свернуть. Скажешь ему: "Нет, пешком идем!" Вздохнет только и нехотя поворачивает обратно. От школы домой Рик меня вел. Потом днем он меня снова к школе водил, встречать нашего первоклассника. А до этого мы с ним по домашним делам успевали сходить.
 Прошло уже четыре года, как Рик у нас живет. Я сейчас не представляю даже, как без него обходился. Конечно, зрение он мне не вернул, но сделал снова свободным человеком. Сын подрос, сам в школу ходит, теперь дочку провожаем. Все наладилось, как-то вошло в свою колею. Я насчет работы стал интересоваться. Кажется, нашел. Придется поучиться, но я готов. Скоро будем с Риком новый маршрут осваивать, "На работу!" "


Источник: www.guidedogs.ru.